Монстры.

Список чудовищ и нечисть.

АНКУ (Ankou)

Один из страшнейших демонов Бретани, нет такого призрака,
которого бы бретонцы боялись больше, чем анку. Ибо этот призрак
предвещает смерть. Худой как скелет, высокий, седовласый, одетый в
черный плащ и черный остроконечный колпак, анку (всегда в сумерки,
перед самым наступлением полной темноты) является глазам человека,
которому предстоит умереть, на кошмарно скрипящей телеге, запряженной
чудовищно тощей кобылой желтоватой масти. Если другие
предзнаменования и смертоносные знамения (стук совы в окно, галка на
чердаке, ворона на пороге) могут быть ошибочными и ложными, то в
случае анку ошибка абсолютно исключена. Человек, услышавший скрип
телеги и увидевший демона, скончается в течение ближайших трех—семи
дней.
По некоторым теориям, анку — призрак первого покойника,
похороненного на данном кладбище, так что чаще всего он оказывается
духом воистину доисторическим, чем-то вроде кладбищенского gemus loci
<местный гений (в данном случае — гений кладбища) (лат.)>. Если же
кладбище новое, то в анку превращается первый торжественно
погребенный здесь покойник.

БАНЬШИ (BEAN SIDHE, а вернее BEANSI)

Ирландский дух, предвещающый смерть. Является (хоть мало кто ее
встречал) в облике старухи с длинными, развевающимися по ветру
волосами, одетой чаще всего в зеленые лохмотья. Ее пронзительный,
тоскливый и протяжный замораживающий кровь в жилах крик (точнее —
вой) представляет собой неоспоримый знак чьей-то близкой кончины.
Порой баныыи своим криком предвещает смерть не тому, кто ее слышит, а
чаще — человеку, проживающему рядом с тем, кто слышит крик. Ибо
баньши адресует свой крик данному дому, домашнему очагу. В крупном
городе, застроенном панельными домами, крик баньши — хоть он
действительно ужасен — слышит только адресат и никогда — соседи. Зато
его слышат все кошки в округе. Каждый котовладелец бывал свидетелем
того, как кошка — хоть кругом вроде бы стоит тишина — вдруг
просыпается, поднимает голову, настораживает уши. Объяснение простое
— кошка услышала баньши.
Баньши вошла в современный английский язык. Об орущем благим
матом человеке говорят: «screams like banshee out of hell» (кричит,
словно баньши в аду).
Разновидностью баньши является бан ниа (Bean Nija), именуемая
также Прачкой у Брода. Человек, которому скорая смерть писана, видит
бан ниа стирающей окровавленную одежду. Подобное видел перед своей
героической гибелью Кухулин. Известна также бан ниа из Фирна —
неподалеку от Инвернесса в Шотландии, — которую ранним осенним
воскресным утром 1742 года заметили вблизи Лох-Слен, когда она
отстирывала кровавые пятна с тридцати рубах. Вскоре после этого во
время мессы рухнул свод древней церковки, похоронив под обломками
именно тридцать человек.

БРУКОЛАК (BRUCOLAKAS)

Разновидность вампира, встречающаяся в Мультанах (Молдавия),
Трансильвании (Семиградье) и в Добрудже. Особенно же часто в Валахии
(Южная Румыния).
«Каждый второй валах как помрет — в упыря обращается, после
смерти становится привидением — и валашские! самые изо всех вредные.
Там их бруколаками зовут» <Генрик Сенкевич. «Огнем и мечом». Перевод
К. Старосельской и А. Эппеля>.
Валашский бруколак, повествует далее Сенкевич, только I и
глядит, где бы крови напиться... Бруколаки девичью кровушку страсть
как любят. На вид бруколак кажется невероятно распухшим, а кожа у
него жесткая и натянутая, как барабан, да и при ударе звучит так же.
Каждую ночь бруколак один раз издает пронзительный вопль — всякий,
кто отреагирует на этот зов, — тот пропал, и уж нет ему спасения.
Чтобы убить бруколака, надо отрубить ему голову и тут же сжечь в
огне.
Бруколаки встречаются не только на румынских землях, но и в
Болгарии, Греции, а также в России, где их называют бурдалаками или
вурдалаками.

Ваня стал: — шагнуть не может.
Боже! — думает бедняк,
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак.
<А.С. Пушкин «Вурдалак»>

БРУКСА (BRUXSA)

Португальский вампир исключительно женского пола, поскольку это
транформация женщины, занимавшейся при жизни колдовством и поэтому
превратившейся в демоническое существо. Днем это внешне нормальная
женщина, ведущая обычную, казалось бы, жизнь, может быть, даже
замужняя и имеющая детей. Ночью же брукса превращается в призрачную
птицу, нападает на людей и высасывает из них кровь.
Убить бруксу невозможно, нет таких способов, хоть вбивай ей
куда угодно осиновые колья — не поможет. Столь же малоэффективно
серебро. Единственная защита от вампирши — это осторожность и
молитва.
В Новый Свет бруксу завезли на кораблях — ее уже приметили во
многих странах Латинской Америки. Там, где в ходу испанский язык, ее
называют bruja (бруха). Особенно часто она встречается в Бразилии,
где известна также под названием jaracaca (жаракака).

Вампир

Это славянский упырь, упир (источник окончания — пир, — пыр —
тот же, что и у нетопиря). Вампир — это мертвяк, который даже после
смерти живет своей мертвяцкой жизнью, часто летает под видом нетопыря
(летучей мыши) и шкодит живущим как только может, порой даже
высасывает из них кровь.
По народным представлениям, упырь — умерший человек, тело
которого после смерти оживляет дьявол. Характерные свойства, присущие
упырю: свежесть и живой цвет кожи на лице трупа, сохранность и
гибкость тела и текучесть крови. В могиле у упыря всегда открыты
глаза, а ногти и волосы постоянно отрастают. Выходит он из могилы
исключительно по ночам, чаще всего в полнолуние, нападает на людей и,
укусив зубами в шею, высасывает кровь, тем самым умерщвляя.
(«Всеобщая Энциклопедия С. Оргельбранда с Иллюстрациями и Картами»,
том XV от буквы U до Yvon. Издательство Акционерного Общества Отливки
Литер и Типографии С. Оргельбранда и Сыновей, Варшава, 1903).
Поэт же сказал:

Стиснуты зубы, опущены веки,
Сердце не бьется, оледенело;
Здесь он еще и не здесь уж навеки!
Кто он? Он — мертвое тело.
Ведомо всем, кто у кладбища жили,
Что пробуждается в день поминальный
И восстает из кладбищенской гнили
Этот вот призрак печальный.
<Адам Мицкевич. «Дзяды». «Призрак». Перевод Л. Мартынова>

Вампир жил среди людей так долго, что в конце концов его
приметили писатели, и с их легкой руки славянское слово «upir»,
превращенное в «вампир», вошло во все языки мира. Самому знаметитому
вампиру, графу Дракуле, придуманному Брэмом Стоукером, имя дал сам
дьявол, поскольку прототипа Дракулы, господаря Влада Сажателя на кол
<Прозвище «Сажатель на кол» дано ему за то, что он был большой
любитель насаживать людей на кол> из-за его жестокости называли
Дьяволом («dracul», рум.).
Демоничность фигуры упыря (вампира) и его дьявольское
происхождение в средние века усматривали в нарушении табу,
приведенного в книге «Левит» (17:14): «Ибо жизнь всякого тела есть
кровь его, она душа его; поэтому Я сказал сынам Израилевым: не ешьте
крови ни из какого тела, потому что душа всякого тела есть кровь его;
всякий, кто будет есть ее, истребится».
Однако совершенно ясно, что не здесь вампир зарыт! В «Левите»
речь идет об очень практичных и прозаических табу — наказе тщательно
выпускать кровь животных после убиения, в противном случае в
палестинском климате мясо портилось невероятно быстро и это грозило
отравлением. Страх перед кровопийцами, вне всякого сомнения, старше,
чем Библия. О вампире по имени Эхимму, или Эхимину знали уже в
Ассирии, и я подозреваю, что упыря побаивались даже в пещерах
Неандерталя и Кроманьона.
Вампиром были очарованы неисчислимые сонмы писателей и
художников. Среди тех, что внесли какой-то вклад в тему, следует
назвать Готтфрида Августа Бюгера (автора знаменитой «Леноры»,
написанной в 1773 году, пожалуй, первого упыря-вампира в
художественной литературе), доктора Полидори <Д.Г. Байрон, его личный
врач Д. Полидори, Мэри Шелли с мужем Перси, «сидя» в Швейцарии, «от
нечего делать» сочиняли «роман о духах и ужасах». Полидори написал
слабый роман «Вампир», а вот Мэри создала «Франкенштейна»> (участника
известных «тусовок» у Женевского озера, 1816), цитированного выше
Мицкевича («Дзяды», поэма, 1832), Джозефа Томаса Шеридана Ле Фаню и
его знаменитую «Камиллу» (1871), Брэма Стоукера с его «Дракулой»
(1897), Фридриха Мурнау, Романа Полански, Вернера Хер-цога, Фрэнсиса
Форда Копполу. Не надо также забывать о Беле Лугоши, Кристофере Ли,
Клаусе Кински и Гэри Олд-мане. Но и об Энн Райе, которая в тот
момент, когда казалось, что о вампирах уже невозможно сказать ничего
интересного и нового, придумала Лестата.
«Под занавес» небольшое замечание: слово «wapierz» (вомпеж) в
польском языке означает отнюдь не вампира, а... наволочку, набитую
пером. Кто не верит, пусть проверит у Брюкнера <Александр Брюкнер —
(1856—1939) — польский языковед и литературовед, иностранный член
Петербургской АН. Основной труд: «Этимологический словарь польского
языка» (1927)>.

ВИВЕРН (WYVERN)

Род дракона, в отличие от классического экземпляра имеющий
только одну (заднюю) пару конечностей, а вместо передней нетопыриные
крылья. Для него характерна длинная змеиная шея и очень длинный,
подвижный хвост, оканчивающийся жалом в виде сердцеобразного
наконечника стрелы либо копья. Этим жалом виверн пользуется весьма
ловко — ухитряется резать или колоть жертву, а при соответствующих
условиях даже пронзить ее навылет. Кроме того, жало ядовито.
Виверн часто встречается в алхимической иконографии, в которой
(как большинство драконов) олицетворяет первичную, сырую,
непереработанную материю, либо металл. В религиозной иконографии его
можно увидеть на картинах, изображающих борьбу святых Михаила или
Георгия. Можно его также найти на геральдических гербах, например, на
польском гербе Лацких, гербе семейства Дрейк или Враждов из
Кунвальда.
В «Часе презрения», чтобы придать слову wyvern польское
звучание, я дал чудовищу название «виверна». Это, конечно, вымысел и
неологизм, но не лишенный смысла. В соответствии с некоторыми
теориями, wyvern выводится из латинского «vipera» (змея), название же
змеи идет от ее предполагаемого живорождения (vivipara, хотя есть и
другая этимология, см. Бестиарий). Отсюда взялась и моя виверна —
опирающаяся на корень «vivl...» и, как и змея, — женского рода. В
польских переводах фэнтези и бестиариях ролевых игр неизменно
фигурирует английский «wyvern» (произносится — уай-верн), хоть в
других случаях рольплейенговых текстов переводчики не раз щеголяли
стремлением название полонизировать. Может, кто-нибудь наконец
решится взять на вооружение мою виверну? У меня на нее авторских прав
не меньше, чем у Толкина на орка, но — обещаю — я не стану им
(правом) чрезмерно размахивать.

ВОЛКОЛАК

Человек, который под влиянием злых чар превратился в волка
(либо превращается в такового периодически, например, во время
полнолуния). Будучи выражением глубоко укоренившихся фобий,
существует в поверьях всех без исключения народов и всех-всех
культур, достигнув- апогея в конце средневековья, когда волколачество
отождествляли с колдовством, а фигура человековолка была основной
темой различных «Молотов ведьм» и пр. (например, «De lamiis et
Phitonicis milieribus» Ульриха Молитора). Все случаи нападения
животных (чаще всего ошалевших от голода собак) приписывали
вол-колакам. Сотни людей с обильной и темной растительностью на теле
распрощались с жизнью в камерах пыток и на кострах, то же самое
случалось с людьми (довольно многочисленными в те времена) одичавшими
и недоразвитыми, шатающимися по лесам и пойманными там. Рудиментарный
хвост (увеличенный копчик) означал верный смертный приговор — такое
событие описывает Зофья Коссак в «Крестоносцах».
Интересно, что во времена, когда в летающих на метлах чародеек
суккубов и чары уже никто — почти! — не верил, волколаки по-прежнему
заставляли вставать на голове волосы дыбом, а охотники отливали
серебряные пули. Фобии не угасли и по сей день, но сегодня они стали
источником дохода: волколак на пару с вампиром торжественно несут
штандарт horror'a в книгах, в кино, вышагивая во главе колонны, конца
которой не видно.
В фэнтези волколак мелькает довольно часто, но он не всегда
оказывается «шварцхарактером». Жанру известны волколаки положительные
и симпатичные — и в качестве первообраза таковых можно назвать
бретонского Бисклаврета (Bisclavret) Марии Французской. Вполне
симпатичными вол-кодаками, правда, киношными, являются Рутгер Хауэр
из «Ladyhawke» («Леди Соколица») и Джек Николсон из «Волка» Майка
Николса, к таким же относятся Киррелгир, Сер-рилрян, Сирельмоба и все
волколачье племя из цикла об Адепте Пирса Энтони. Забавным, милым и
совершенно неопасным волколаком оказался созданный Уиллом Шеттерли
«Волчонок» (wolfboy) из цикла Borderlands. Волчонок — это парнишка из
Бордертауна, на которого обиженная эльфийка навела порчу, превратив
его в человекообразного, но жутко косматого волка.
Германская «вервольф» («Werwolf, werewolf) и романская
«лупгару» (loup-garou) формы слова — калька греческого ли-кантропа
(lykanthropos — человек-волк). В польском языке первоначально
(правильно в лингвистическом смысле) это слово употреблялось в форме
вильколэк (wilkolek) и было переделано на теперешнюю под влиянием
общеславянской тенденции, причем нынешнее окончание лак (lak) отнюдь
не идет от «laknienia krwi» (жажды крови), а от «длака» (dlaka) —
щетина, космы, шерсть, поскольку название «ликантроп» звучало как
велькудлака (welkudlaka), вульколака (wulkolaka), вукодлак, вакодлак,
либо варкодлак.
В русском языке прижилась форма «вурдалак» или «оборотень».

ГАРУДА

Именуемый прекрасноперым, гигантская птица (челове-коптица?), в
индусской (ведийской) мифологии летающее ездовое животное бога Вишну.
Обитает на божественном Мировом Древе, которое рожает семена всех
известных (и неизвестных) растений. Питается Гаруда гигантскими
змеями. В «порядке мести» змеи постоянно подкрадываются к Древу,
чтобы похитить у Гаруды птенцов.
Гаруда — птица не просто очень умная, но и дружелюбная, часто
подставляет свою спину не только Вишну, но и героям-людям, желающим
перебраться с места на место и даже с одного Края света на другой.
Мало того, Гаруда выкрала у богов волшебную траву, именуемую «сома»
и, словно Прометей, подарила ее роду человеческому — с той поры она
стала священной травой ведийских обрядов.
Аналогом (почти точной калькой) Гаруды в зороастризме является
Симург (Simurgh), Царь Птиц.
Грузинский аналог Гаруды — Пашкунджи, гигантская птица Кавказа.
Пашкунджи также благоволит к людям, в грузинских сказках он даже
служит героям транспортным воздушным средством. Во время полета
Пашкунджи надобно постоянно кормить, так что необходимо прихватить
«на борт» солидный запас мяса. Если мясо кончится, прежде чем
завершится полет, джигит обязан взяться за кинжал и удовлетворять
голод Пашкунджи кусочками собственного тела.
Гаруду взяла в качестве названия для своих авиалиний Индонезия.
Эти линии широко известны тем, что предлагают пассажирам (во всех
классах) горячительные напитки даром без каких-либо ограничений,
сколько кто пожелает и сколько в кого влезет. Поэтому как только
самолет «Гаруды» опустится на какой-либо аэродром, по трапу тут же
скатывается веселая компания пьяных в дымину бизнесменов и румяных
бизнесвумен в криво застегнутых блузках.

ГУЛЬ (GHUL)

В мусульманской демонологии жуткое существо с мерзкой
внешностью и запахом, гробокопатель и пожиратель разлагающихся
останков, не гнушающийся, однако, и какой-либо свежатинки, например,
странников из каравана, забредшего в посещаемые гулями местности.
Излюбленными районами проживания гулей — а значит, и особо опасными —
считаются некрополи и кладбища, руины, подземелья и лабиринты, а
также колодцы и оазисы в пустынях. Есть у гуля и женская
разновидность — гуля. Эта (гласит одна из сказок «Тысячи и одной
ночи») для того, чтобы без излишних хлопот приканчивать неосторожных,
способна принимать внешность прелестной девицы.
Этимология: арабское «ghala» (хватать, ловить). Вопреки
«подсказкам» многочисленных авторов английских фэнтези слово
«ghastly» (призрачный) берет начало не от гуля (ghul'a), а от
германского слова «ghost».

ДОППЕПЬГАНГЕР (DOPPELGANGER)

Таинственное, обладающее свойствами полиморфизма существо,
способное абсолютно точно скопировать человека и заменить его, лишив
воли либо убив оригинал. Встречается во множестве мифологий и,
конечно, представляет собой персонификацию сильных и самых первичных
фобий: опасности потерять собственное Я и боязни врага, способного
под видом близкого человека обойти стражу и нанести предательский
удар.
Доппельгангер — не аналог подменыша, то есть он не ребенок
эльфов либо кобольдов, подброшенный вместо похищенного человеческого
младенца. Доппельгангер копирует не детей, а только взрослых людей. И
если подкидыша-подменыша распознать довольно просто, то
доппельгангера невероятно сложно.
В фэнтези достаточно часто используют доппельгангеров. У
Патриции Маккиллип в цикле «Мастер Загадок» действует целая раса
полиморфов, задумавших овладеть миром путем замещения «дубликатами»
ключевых должностей, предварительно убивая «оригиналы». Идентично
поступают метаморфы в «Замке лорда Валентина» («Lord Valentine's
Castle») Роберта Силверберга.
Родственен мифу «doppelganger'a» в смысле мифических корней —
мотив «пересадки», а именно: имеются существа (демоны, чародеи,
ведьмы), способные «пересесть» в человека, овладев его телом и душой
(психикой).
Нет такой мифологии, которая не пользовалась бы понятием
«демонической одержимости», и нет культуры, в которой отсутствовали
бы одержимые и экзорцисты. Тема, разумеется, весьма благодатная для
авторов horror'a, во главе которых стоит Уильям Блэтти со своим
знаменитым «Экзорцистом». Хоть с научной точки зрения такие
«пересадки» нонсенс, тем не менее их не гнушается и научная
фантастика. Здесь следует привести классическую «Историю покойного
мистера Элвершема» Герберта Уэллса, представляющую собой иллюстрацию
извечных человеческих страхов: некий старик «пересаживается» в тело
юноши, оставив душу последнего в своей больной и близкой к смерти
телесной оболочке. Столь же классичны «Пассажиры» («Passagers») —
награжденный Небьюлой рассказ Роберта Силверберга о странных Чужаках,
которые время от времени «пересаживаются» в тела людей в основном для
того, чтобы удариться в загул и заниматься развратом. Поиграл в
«пересаживание» и «обмен душами» также Станислав Лем, который
изобрел, цитирую: «карманный портативный двусторонний обменник
индивидуальности, разумеется, с обратной связью» — аппарат, похожий
на коровьи рога.
«Господина начальника! Ваша благородия полицейская! Моя
хватать, что я Клапауций, но нет, моя не знать никакая Клапауций! Но
может быть, это такая нехорошая, она боднуть-пихнуть моя рогами на
улице, и моя-твоя чудо быть, наша-ваша, и моя терять телесность и
теперь душевность от моя, а телесность быть от не моя, моя не знать
как, но та рогач убежать быстро-быстро! Ваша великая полицейскость!
Спасите!» <«Кибериада». «Семь путешествий Трурля и Клапауция:
Путешествие пятое, или О шалостях короля Балериона». Перевод А.
Громовой>
В horror'e классикой стал замораживающий кровь в жилах рассказ
«The Thing on the Doorstep» Г.Ф. Лавкрафта, повествование о чародее
из проклятого Богом города Иннсмут (Inncmouth), который, дабы
гарантировать себе «вечную жизнь», «пересаживается» в собственную
дочь. Поскольку чахлое тело и убогий женский ум (ха-ха!) ограничивают
его, чародей выходит замуж, чтобы незаметно завладеть телом и
психикой супруга. Однако муж вовремя раскрывает сатанинские замыслы
«жены», убивает ее, тело прячет в подвале, а всем втолковывает,
что-де лучшая половина бросила его и уехала куда-то в неведомую даль.
Но страшной силы магия действует даже из могилы — чародей
«перебирается» в тело несчастного «мужа», его же самого
«пересаживает» в себя, то есть в уже порядком подгнивший, провонявший
и разлагающийся труп...
Приятного аппетита.

ДРАКОН

Герой стольких сказок, басен, мифов и преданий, что на
детальное его описание и длинноты просто жаль тратить место. Поэтому
ограничимся лишь самым существенным и менее всего известным.
Почти во всех современных языках, выросших из индоевропейского
ствола, «дракон» этимологически выводится из греческого слова
«drakon», означающего «остроглазый». От него идут dragon, dragone,
drache, drage, drake. To же можно сказать и о славянах, у которых
есть дракон, драк, дракула, драган. И только поляки совершенно
вырвались из общего строя: у нас есть свое собственное и неповторимое
слово «смок» (smok), которое, если верить Брюкнеру, берет начало от
индоиранского слова, обозначающего заглатывание, глотание (отсюда
также «чмокнуть»).
Интересно, что если сопоставить древние мифы и легенды о
драконах с сохранившейся иконографией, отражающей эти мифы, то перед
нами всегда оказывается змея, а не крылатый ящер, то есть гибрид
крокодила с нетопырем. В древности змея — опасная и смертоносная —
тем не менее почиталась. Нордические и германские народы дракона
обозначали словом Вурм (Wurm, Wyrm, Orm), то есть — змей. Змеем (Orm)
был дракон Фафнир, убитый Сигурдом (Зигфридом) — прототип дракона,
ревностно стерегущего сокровище. Змеей была и Целебра, то есть
Колубрина <По испанской легенде — некая очень уж самовлюбленная и
спесивая девица из Астурии, превращенная волшебницей за огромное
самомнение в отвратительную змею-дракониху>. Наконец, змеем, а не
ящером (как гласит Библия Тысячелетия<Новый, научно обоснованный
перевод Библии, опубликованный в Польше>) является почитаемый
вавилонянами апокрифический дракон бога Бела, которого (дракона!)
пророк Даниил отравил пирожками, начиненными смолой, салом и шерстью.
Змеем был убитый Аполлоном дельфийский Пифон. Да змеем же был и Апоп,
"побежденный первым драконоборцем — богом Ра.
Лишь в средневековье дракон стал олицетворением сатаны, и как
таковой должен был ужасать, а посему и изображать его следовало
страшным. Поэтому в образе дракона собрали все самое худшее, что
вызывает страх и отвращение: змеиные чешуи, ящериное и одновременно
фаллическое тело ящерицы (ящериц и саламандр панически боялись),
раздвоенный змеиный язык и ядовитую слюну, змеиный хвост, зубатую и
ко всему этому в придачу извергающую огонь (конечно, адский) пасть,
крылья нетопыря (которого тоже боялись). Короче говоря — сплошное
зло, сплошная мерзость, сплошной ужас. Идентичную операцию
впоследствии произвел Х.Р. Гайгер (H.R. Giger): создавая образ
«Чужого», он собрал воедино все человеческие фобии.
Сатанинского дракона могли победить только архангелы (Михаил) и
святые (Георгий, Марфа или Роман). Были, конечно, и
драконоубийцы-плебеи, отравители, пользовавшиеся методой,
запатентованной вышеупомянутым пророком Даниилом, то есть
скармливающие драконам приманки, начиненные невероятной дрянью.
В фэнтези драконов неисчислимое множество, но хорошо и
интересно описанных не так-то уж много. Ниже я привожу их перечень,
являющийся одновременно драконьим каноном литературы фэнтези, без
знания которого ни один уважающий себя любитель этого рода зверюг
обойтись не может.

- Анкалагон Черный (Дж. P.P. Толкин «Сильмариллион»).
- Кристофилакс Дайвс, дракон с Диких Взгорий (Рыжий Джил и его
собака).
- Элинсинос, древнейшая дракониха — Элизабет Гайдон, трилогия
Rhapsody.
- Фаламизар, дракон-марксист, борец за дело пролетариата (Алан
Дин Фостер, «Чародей с гитарой»).
- Фалькор, Дракон Счастья (Майкл Энде, «Бесконечная история»).
- Гаурунг, Отец Драконов (Толкин, «Сильмариллион»).
- Горбах, дракон, в которого превращается Джим Экерт (Гордон Р.
Диксон «Дракон и Джордж»).
- Гриауль (Люциус Шепард, «Человек, который покрасил дракона
Гриауля»).
- Гильд Зеленокрылый, один из заглавных животных из Эльда
(Патриция А. Маккиллип, «Забытые животные Эльда»).
- Джаббервок (Роджер Желязны, «Знак Хаоса»; оригинальный же — в
классике, в «Алисе в Стране Чудес» Кэрролла).
- Калессин Старший — Урсула Ле Гуин («Самый далекий.. берег» и
«Техану»).
- Мистер Майланд Лонг. Черный Дракон (Р.А. Мак-Авой, «Чай с
Черным Драконом»).
- Моркелеб Черный (Барбара Хэмбли, «Драконья погибель» и
продолжения — «Тень дракона» и «Рыцарь Демона Королевы»).
- Огненный Шпон, вождь драконов Мельнибона (Майкл Муркок,
«Вестник бури»).
- Шанзи, дракон без сокровищ (Джон Морресси,«Кедригерн в Стране
Кошмаров»).
- Смог Золотой, дракон с Одинокой Горы (Толкин, «Хоббит»).
- Драконт — безымянный философ (Джон Гарднер, «Грендел»).
- Дракон из Распадка (Пирс Энтони, «Ксанф»).
- Страбон, дракон Иноземья (Терри Брукс, «Волшебное
королевство»).
- Йев, дракон с Острова Пендор (Урсула Ле Гуин, «Чародей с
Архипелага»).

ДЫБУК (DYBUK)

В древнееврейской мифологии злой дух, либо душа умершего,
призрак, демон, пленивший человека и владеющий им чаще всего в
мерзких и зловредных целях. Наиболее известен дыбук из так называемой
«Легенды о еврейских Ромео и Джульетте».
Польский еврей Ханан, благочестивый ученик ешивы, талмудистской
школы, еще в детстве был обручен с Леей, дочерью богатого купца ребе
Сендера из Брыконицы. Когда дети выросли, их связала горячая любовь.
Но когда Ханан после смерти отца обнищал, отец Леи пренебрег
договоренностью и выдал девушку за другого, более богатого еврея.
Ханан, ослабленный молитвой, постом и ритуальными купаниями в мыкве,
от отчаяния и горя умер, а его душа, превратившаяся в дыбука,
завладела Леей. Призванный на помощь мудрый цадик из Мирополя,
Азриель, экзорцизмами и трубением в шофар изгнал дыбука из тела Леи,
но душу девушки спасти не смог. Ибо утверждается, что Лея поставила
любящего ее демона выше навязанного отцом супружества с мужчиной, к
которому ничего не чувствовала.

ЗОМБИ (ZOMBIE)

Хунганы, могущественные жрецы исповедуемой на Гаити и
Антильских островах религии вуду (woodoo) и маги вуду, именуемые
забопами, обрели гигантскую магическую силу, благодаря которой
способны воскрешать мертвых. Однако и хунганы, и забопы силой этой
пользуются исключительно в . злых целях. А именно — убивают людей, в
основном своих личных врагов, а также тех, за убиение которых им
заплатили, ну и кроме того — скептиков, не верящих в их могущество и
насмехающихся над ним. Для этого используется таинственная трава —
обычно в виде порошка, который хунган либо заботливо выдувает жертве
в рот. Жертва умирает, любой врач и консилиум ничтоже сумняшеся
устанавливает естественную смерть. Однако смерть эта не только не
естественная, но и мнимая — жертва все время пребывает в сознании и
знает, что происходит даже во время похорон. Агония закапываемой
жертвы страшна, а колдун вуду потирает руки от удовольствия: ведь это
часть его жуткой мести.
Спустя несколько дней после похорон жертва просыпается в гробу
и вылезает из могилы, однако только для того, чтобы колдун мог
превратить ее в слугу, лишенного воли, послушного как автомат и
готового исполнять любое задание своего гocподина и повелителя, а
задания, как правило, бывают зловещими и чудовищными. Возвращенный к
жизни труп называется зомби. Ничто — кроме смерти мага — не может
удержать зомби от исполнения приказа, отданного мэтром. Однако, когда
тот расстается с жизнью, зомби окончательно и бесповоротно
превращается в труп.
Слово «зомби» благодаря книго- и кинострашилкам сделало
международную карьеру, нет языка, в котором оно не было бы понятно
или даже эпонимно — в английском, если взять первый попавшийся под
руку пример, словом «zombielike» определяют человека, который,
будучи, например, болен, пьян или напичкан наркотиками, двигается как
автомат, одеревенело, неуверенно и слепо, совсем как герой известного
видеоклипа Майкла Джексона. Этимология протягивается через Гаити в
Западную Африку, к культу бога Питона. В Конго «зумби» называют
амулет либо фетиш, оберегающий от злых чар.
Есть основания предполагать, что в состав ядовитого «порошка
зомби» входит в основном экстракт и дегидрат смертоносного
тетродотоксина, добываемого из рыб рода Tetraodonidae, особенно же из
знаменитой — и пользующейся дурной славой — рыбы фугу, которую в
Японии подают только в самых лучших ресторанах, имеющих
соответствующую лицензию. Готовить фугу разрешается лишь повару с
дипломом элитной «школы фугу», и все же потребление этой рыбы
вызывает смерть нескольких человек ежегодно. Страшнее всего то, что
смерть — медленная и мучительная — не освобождает клиента от
необходимости уплатить по ресторанному счету, а счет бывает немалый.
Утверждают также, что с тетродотоксином многие годы
экспериментирует американская армия и что на «поле зомби» уже есть не
только многочисленные жертвы, но и значительные успехи. Эксперименты
проводятся в Форт-Макклеллан в Алабаме. Это между Атлантой и
Бирмингемом, рядом с шоссе № 20. Но я не стал бы сворачивать с шоссе,
да и вам не советую.

ИНКУБЫ и СУККУБЫ (INCUBUS и SUCCUBUS)

Дьяволы и дьяволицы, демоны, скрывающиеся под личиной
прекрасных юношей и девушек, вводящие во искушение людей и
поддерживающие с ними плотские отношения. Мотив богов, божков,
чудовищ, демонов (или демонических явлений), подбирающихся к смертным
женщинам, мы найдем в любой без исключения мифологии мира. Плодами
таких связей обычно оказываются знаменитые герои и титаны (Геракл,
Персей, Палемон, Кухулин, Вайнемейнен), могущественные маги (Мерлин),
либо иные избранники судьбы (прекрасная Елена), и в большинстве
культур никто (кроме ревнивых мужей) не имеет к богам претензий за их
земные интрижки. Впрочем, не отстают от богов и богини, которым трже
случается пофлиртовать со смертными, порой даже, так сказать, с
положительным результатом (Гильгамецу Ахиллес, Эней), и их тоже никто
за это не осуждает. Более поздние культуры отдалили богов от
преходящей юдоли — и хотя мотив «сына божьего» продержался, все же
идея осуществления сексуального контакта Бога (уже только мужского
пола) со смертной женщиной стала немыслимой. Вместе с растущими
сексуальными фобиями, яростной мизогинией и остервенелым
антифеминизмом клира «потусторонний» эротизм сделался прерогативой
сатаны, инструментом введения во грех, а исполнительницей сатанинских
планов сочли демониц суккубов (succubare — лежать под кем-либо) и
демонов инкубов (incubare — лежать на ком-то, либо «вылупляться»). И
тому, и другому названиям, как утверждают, мы обязаны Фоме
Аквинскому.
Вначале демоны являлись и совращали во сне, и это явно
указывало на то, что жертвы были невольными и безвинными, в конце
концов, кто может противиться ночному кошмару! Но так продолжалось
недолго.
В булле «Summis desiderantes affectibus» (1484) папа Иннокентий
VIII выражает беспокойство: «Дошло, — говорит он, — до ушей наших и
великой нас печалью Наполнило то, что в некоторых провинциях Северной
Германии, в епархиях Майнц, Киль, Тревир и Бремен многочисленные
особы обоих полов, не бдя о души спасении и отступив от веры
католической, предаются разврату с дьяволами, с инкубами и суккубами,
после чего при помощи заклинаний и колдовства убивают детей
человеческих и скотины, портя плоды земли и виноградников...»
Его святейшество Иннокентий (который, кстати, был крупным
гулякой и общепризнанным бабником, имел многочисленных любовниц и
солидную кучу детишек) призвал на помощь двух благочестивых
братьев-доминиканцев — Генриха Крамера и Якоба Шпренглера.
Доминиканцы, из которых один был вором и растратчиком, а второй
психопатом, яро взялись за дело. А вскоре «Malleus Maleficaram»
(1489) поучал, что: «...видывали колдуний, кои лежали посередь полей,
либо лесов, обнаженные по самые пупки, а то и выше, а по движениям
бедер их и ног, како тож и частей нескромных, без труда сделать вывод
было можно, что оные с невидимым для постороннего глаза дьяволом
инкубусом копулировали; бывало даже, что по окончанию оного
развращенчества из промежности их черный дым возносился...»
Это даже имело «научное» название: concibitus contra naturam
cum creatura spirituali.
От первоначальных мифов и легенд отцы церкви отошли и в еще
одной важной материи: от копуляции с суккубами и инкубами, утверждали
они, потомства быть не может, поскольку «procreare hominem est actus
vivi corporis, sed daemones sumptis corporibus non dant vitam». С
этим тезисом активно боролся Мартин Лютер. «Уродливые,
деформированные и аномальные новорожденные, — утверждал он, — есть
дети сатаны и доказательство того, что мать совокуплялась с дьяволом.
Таких детей, — гремел благочестивый авугстинец, — надлежит
уничтожать».
Видать, великий реформатор не во всем был реформируемым.

КИКИМОРА

Жуткое русское создание, живущее в болотах и топях. Принимает
внешность старухи, закутавшейся в ряднину, сотканную из мха и
водорослей. Однако мало кто из живых видел кикимору, потому что она
невероятно скрытна — на болотах в лучшем случае можно услышать ее
вой.
Заблудившихся на болотах людей кикимора криком зазывает на
трясину, откуда нет возврата. Поверхность трясины, состоящая из
спутавшихся мхов, неожиданно раскрывается... и появляется кикимора,
чтобы любоваться жуткой агонией медленно погружающегося в топь
несчастного.
К более мелким болотным духам, слугам кикиморы, относятся
болотницы, хмыри, караконджалы, крыксы и злыдни. Все они враждебны
людям и очень опасны.

КИЛЬМУЛИС (KILMULIS)

Отвратное творение, разновидность гнома. Проживает на
мельницах. У него нет рта, и чтобы поесть, он засовывает себе пищу в
нос, а нос у него воистину огромен (судя по всему, размером примерно
с венгерскую салями). Обычно кильмулис помогает мельнику в работе, но
если его разозлить, то может вконец отравить жизнь.

КРАКЕН

Огромное морское чудовище, живущее в холодных северных морях, в
основном в Норвежском и в северной Атлантике, но встречающееся и в
Гренландских, Лабрадорских и Баффиновых водах. Особенно часто кракены
попадаются в районе Ньюфаундленда. Их видели множество моряков, а
описал кракена в 1752 году Эрик Понтопиддан, епископ Бергена. По
словам епископа Понтопиддана, кракен — это гигантская каракатица
«полторы английских мили, а то и больше в окружности», без труда
дотягивающаяся щупальцами аж до верхушек самых высоких мачт, чтобы
перевернуть корабль кверху килем и затащить на дно морское.
Епископ Понтопиддан лично видел, как кракен выпустил в воду
чернила, затемнив море по самый горизонт. Епископа удивило, что у
такого жуткого чудовища защитный механизм все равно как у какой-то
простой каракатицы. «От кого, — вопрошает епископ с достойной
удивления рассудительностью, — кракен может защищаться чернилами? Не
иначе как от библейского Левиафана».
Во всяком случае, похоже, многие корабли, погибшие в северных
водах, следует записать на счет кракенов.
Слово «кракен», уже прижившееся во многих языках, имеет
норвежское происхождение. По-немецки «krake» — каракатица, кальмар.
Некоторые утверждают, что кракен отнюдь не миф, не
матросско-епископская выдумка и досужий вымысел, что Понтопидцан и
другие сталкивались и принимали за кракенов спрутов из еще не
изученного и скрывающегося на морском дне вида, достигающего
гигантских размеров, из отряда Architheuthis. Беда лишь в том, что
сей неизученный вид из отряда Architheuthis — тоже бред и трепотня.
Но с каких пор это мешало легендам?

ЛАМИЯ (LAMIA)

Была возлюбленной Зевса. Гера, узнав об (очередной)
внесупружеской афере, взбесилась и из мести прикончила детей Ламии. С
той поры Ламия, превратившаяся в чудовище, не жалеет чужих детей.
Будучи наполовину женщиной, наполовину змеей, она породила жуткое
потомство, именуемое ламиями. Ламии обладают полиморфическими
способностями, могут выступать в различных ипостасях, обычно как
зверо-человеческие гибриды. Однако чаще они уподобляются красивым
девушкам, поскольку так легче завлекать неосторожных мужчин. Из своих
жертв ламии высасывают кровь. Нападают они также на спящих и лишают
их жизненных сил (спермы). Роберт Грейвс ссылается на иконографию,
изображающую нагих ламий в позе habitus equitis, усаживающихся верхом
на спящих навзничь путников.
Ламию — при некотором умении — легко разоблачить, для этого
достаточно заставить ее подать голос. Поскольку язык у ламии
раздвоенный, она может только шипеть.
Название «ламия» этимологически выводится из «lammaszt'a»,
слова, которым в Ассирии и Вавилоне называли демонов, убивающих
грудных младенцев. Древнееврейским словом «лилим» в мидраше именуют
демонических детей Лилит. Известны строки из Книги пророка Исайи
(34:14), которые в большинстве польских (и русском — Е.Вайсброт)
переводов говорят о «Лилит», или «ночном привидении», в переводе же
св. Иеронима они выглядит так: «...ibi cubavit lamia et invenit sibi
requiem».
Дело в том, что в средневековье ламия (как и Лилит) стала
синонимом сатанинского демона, дьявола родом из ада. Опороченное
произведение Ульриха Молитора «О демонах и чародейках» (1493) это
ведь в оригинале-то «De lamiis e Phitonicis mulieribus». Ламий
связали с инкубами и суккубами, превратили в упырей, демонов ночи,
добавив к ним такие разновидности, как лемуры, эмпузы (ср. «Фауст»
Гёте) и мормолики.
«О подруга и спутница Ночи, о ты, коя радуешь соба) лаем и
потоком крови, крадешься во мраке между могилами, о ты, которая
жаждешь крови и несешь ужас смертным, о Горгона, Мормона, Луна
Тысячеликая, соблаговоли принять наши жертвы!» <Н.Р. Loverkraft. «The
Horror at Red Hook»>

ЛЕВИАФАН (LEVIATHAN)

Невообразимо огромное морское чудовище, по некоторым версиям —
персонификация демона Рааба, князя моря, взбунтовавшегося против
Яхве, а Яхве, который таких фокусов не прощал, раздавил ему голову.
По другим версиям Левиафан отнюдь не бунтовал и плавает себе
спокойненько в глубинах, а Яхве поймает его лишь в Судный день, чтобы
мясом его накормить жителей Нового Иерусалима. Аналогия с поимкой
Тором змея Мидгарда очевидна. Левиафан, как сказано, чудовище
гигантское, и хоть никто его ни разу не видел, тем не менее известно,
что рыбы и морские чудовища длиной аж по триста миль служат ему
пищей. А дабы все же существовало нечто такое, чего бы убоялся сам
Левиафан и чтобы это «нечто» не позволяло ему очень-то уж
безобразничать, Яхве создал рыбку Халкис. Есть мнение, что речь идет
о сардине, либо анчоусе.
Польские переводы Библии не очень-то последовательны в
отношении Левиафана. Так, Книга Иова (40:20—25) отождествляет его с
крокодилом <«Сможешь ли ты крокодила поймать на уду?» (полъск.).
«Можешь ли ты удой вытащить Левиафана?» (русск.). >, в то же
время в Псалме 74:4 чудовище оказывается самим собой — Левиафаном
(«Ты разбил голову Левиафана...»).
Книга Иова (41:6) говорит о Левиафане: «Кто сумеет отворить
врата пасти его («...portas vultus eius quis aperiet»), из уст его
пламя вырывается («...de ore eius lampades procedunt»), а в другом
переводе Библии: «...из его пасти факелы пылающие выходят...»<«Из
пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры» — русский
текст>
Приведенный выше текст наверняка узнает каждый фанат Рождера
Желязны, поскольку это название известного и награжденного рассказа
«The Doors of His Face, the Lamps of His Mouth» — «Лица его,
пламенники пасти его».

ЛИАНАН ШИ (LEANAN SIDHE)

Род ирландских ворожей (fairy, daoine sidhe), либо эльфиек
совершенно невероятной красоты, специализировавшихся на обольщении
мужчин. Особое пристрастие лианан ши питали к поэтам, бардам и
менестрелям. Околдованный и одурманенный эльфийкой поэт ощущал
неимоверной силы прилив вдохновения и таланта — по крайней мере на то
время, пока с ним пребывала лианан ши, а длилось такое недолго.
Страстный, исключительно бурный и непрекращающийся секс, коего лианан
ши требовала от любовника, очень быстро исчерпывал его жизненные
силы, и неожиданно вспыхнувшее пламя вдохновения так же неожиданно
угасало, умирало. А лианан ши, словно ненасытная вампирша, будто
истинная Лилит либо ламия, как ни в чем не бывало отправлялась на
поиски новой жертвы.
Опаснее всего лианан ши с острова Мэн. Эти не ждали, пока
жертва угаснет, а приканчивали ее раньше — как только им наскучивало,
а происходило (и происходит) это очень быстро.

ЛИНДВУРМ (LINDWURM), или ЛИНДОРМ

Бескрылый двуногий дракон с длиннющим хвостом, змеиной шеей и
головой. Этимология слога «линд» («lind») - сомнительна, «вурм» же
(«wyrm», «worm») означает на германском (готском) языке змею или
дракона, то же значение имеет нордический Орм (змей Мидгарда,
охватывающий своими кольцами землю).
Линдвурм связан с алхимией (в которой, как и каждый дракон,
символизирует materia ptima — первичную, нетрансмутированную материю,
либо металл); с медициной и фармацевтикой, правда, в символе
последней чаще встречается змея, обернувшаяся вокруг чаши, однако в
Германии до сих пор можно встретить аптеки, носящие название
«Lindwurm Apotheke» и украшенные щитом с двуногим драконом.
Наиболее известная легенда о Линдвурме рассказывает о девушке,
которая взамен на оказанную ей услугу (различную в зависимости от
версии) соглашается стать женой линдвурма. В брачную ночь девушка
сбрасывает перед змеедраконом-возлюбленным все свои семь одежек, а
когда наконец раздевается до конца, линдвурм обвивает ее нежно
змеиными кольцами. Дрожащая от возбуждения девушка видит, что змей
начинает слой за слоем сбрасывать змеиную кожу. Когда падает
последний слой, юная супруга обнаруживает, что обнимает ее уже не
змей, а юный, чертовски обаятельный мужчина. Оказывается, линдвурм
был королевичем, колдовством превращенным в дракона. Теперь же чары
развеялись, разрушенные любовью и преданностью девушки. Супруги жили
долго, счастливо и, разумеется, в полном достатке.
С легендой о Линдвурме совершенно явно — и достаточно
сексуально — связан «Гад» Болеслава Лесьмяна, — переполненное
эротикой стихотворение о девушке, которую в ольшанике застал Врасплох
змей. Когда после любовных игр змей собирается изменить свою змеиную
внешность, девушка — в экстазе — говорит:

Не сбрасывай кожу, не надо, оставь!
Я счастлива тем, что не сон ты — а явь.
Люблю, когда жалом ласкаешь мне бровь
И с губ моих жарких смываешь мне кровь,
Когда ты свиваешься вдоль моих ног
И лбом ударяешь о лона порог,
Я груди свои наклоняю к тебе.
За то, что ты мой, благодарна судьбе.
Мне сладостны слюни, объятья твои...
Останься же змеем, ласкай и трави.

Извольте: перверсия, достойная поздних авторов фэнтези, к тому
же за тридцать лет до Толкина и за пятьдесят до Желязны.

ЛЛАМИГИН-И-ДОР (LLAMHIGYN Y DWR)

Водный прыгун, монстр, при одном только виде которого слабые
духом падают в обморок. Проживает он в реках Валлии и похож на
лягушку, раздувшуюся до размеров быка. У него огромная пасть и
выпученные глазищи, а издаваемые им звуки напоминают кваканье и
скрип. Однако при желании он может издать истошный крик, от которого
кровь стынет в жилах. Он безног, но имеет пару перепончатых крыльев и
длинный змеиный хвост. Благодаря крыльям и хвосту ухитряется
молниеносно выпрыгнуть из-под воды, схватить добычу и вновь скрыться
в речной глубине.
Поговаривали о случаях, когда прыгун пожирал людей, но в
основном он питается овцами и другими травоядными, которые пасутся
вблизи реки или же имеют несчастье в нее свалиться. Точно известно,
что лламигин-и-дор терпеть не может рыбаков с удилищами, никогда не
упустит случая перепутать им лески и зацепить за что-нибудь крючки, а
рыбакам, которые носят высокие болотные сапоги, «ставит палки в
колеса», то есть подбрасывает что-нибудь под ноги, лишь бы они
свалились в воду. Свалившихся лламигин-и-дор оплетает хвостом, топит,
затем уволакивает в свое подводное логово и там держит до тех пор,
пока они как следует не протухнут и не разложатся, после чего
пожирает.

ПОЛТЕРГЕЙСТ (POLTERGEIST)

Oт нем. poltern — грохотание. Домовой, барабашка, «хохлик»,
невидимый дух, посещающий дома и названный так из-за производимого им
грохота, поскольку нет для него большей радости, чем наделать в доме
шума. Полтергейсты — скромные и вполне порядочные барабашки,
довольствующиеся ночным постукиванием в стены, скрипом дверей и
мебели, хлопаньем ящиками комодов или позвякиванием стаканами в
буфетах, ну и — в редких случаях — позволяющие себе громко хлопнуть
посреди ночи ставнями или крышкой унитаза. Однако попадаются и
полтергейсты понаглее, которые ухитряются бросить в кухне кастрюлю,
либо в прачечной — котел, садануть цветочным горшком об пол, выбить
стекло в окне, а то и раздолбать хрусталь, жирандоль или свадебный
фарфоровый сервиз. В экстремальных случаях — несколько таких было
отмечено — полтергейст за несколько минут создает в доме полнейший
бедлам. Однако вопреки серии голливудских фильмов, полтергейст отнюдь
не демон-убийца и никогда не наносит вреда живому существу. Даже если
кидается мебелью, то ни в кого специально не метит, и лишь по
крупному невезению можно оказаться на пути предмета, брошенного в
этот момент полтергейстом.
Самое неприятное в полтергейстах — их упорство. Уж коли они
облюбовали чье-то обиталище, то будут в нем стучать, по-гукивать и
ломать мебель без передыха и без конца, так что скорее из дома
выберутся жильцы, чем полтергейст, который спокойно подождет
очередных обитателей. Почему именно полтергейсты посещают одни дома,
а другие — обходят стороной, неизвестно. Теоретики утверждают, что
они действуют в контакте и сговоре с агентами по продаже
недвижимости, но подтвердить это фактами до сих пор не смогли.

РЕВЕНАНТ (REVENANT)

Дословно — «возвращающийся», от французского «revenir». Дух
умершего, возвращающийся в виде кошмарного и нематериального
привидения к месту своей смерти (или туда, где он проживал сам либо
его близкие.) Чаще всего ревенант возвращается в том случае, если его
смерть не была отмщена. Впрочем, бывает и так, что, по мнению
ревенанта, к его кончине отнеслись недостаточно душевно, оплакивали
нерадиво, похороны провели малоторжественно, поминки оказались
слишком скромными и водки выставили мало, да и траур был каким-то
очень уж кратким, поверхностным и неискренним. В последнем случае
ревенант может здорово досаждать оставшимся в живых родственникам.
Может ревенант донимать и из любви. Типично поведение духа из
«Романтики» Адама Мицкевича: Ясь умер, но должен оставаться рядом со
своей Карусей, он любил ее при жизни.

То в пустоту ненароком
Смотрит невидящим оком,
То озирается с криком,
То вдруг слезами зальется,
Что-то хватает в неистовстве диком,
Плачет и тут же смеется.
<Перевод А. Ревича>

Карусе же — вопреки намекам поэта — вероятно, вовсе было не до
смеха с преследующим ее день и ночь ревенантом.
Ревенанты могут появляться группами, толпами. Обычно это
случается в местах давних крупных битв, известны также целые сонмы
ревенантов после эпидемий Черной Смерти, которые, уморительно
подпрыгивая, бегали по опустевшим городам. Считается, что такие
сборища послужили моделью известным в средневековой живописи пляскам
скелетов (danses macabres). В последнее время большие скопища
ревенантов отмечались на полях Первой мировой войны, особенно на
Сомме и под Верденом. Много разговоров ходило о ревенанте с
германской подводной лодки U-17, призраке матроса, которого оставили
наверху, когда подвергшаяся нападению лодка вынуждена была срочно
пойти на погружение. С той поры каждую ночь на U-17 появлялся
ревенант. Командование Krigsmarine заменило паникующий экипаж, но это
не помогло. U-17 вычеркнули из списков действующих лодок.